Bruesche

Здесь топи и старый лес, мхи и болота, черная вода. Здесь, в ирисных низинах, живут русалки. Спутаешь с русалкой, с наядой, с сильфом, не успеешь испугаться, - беги. Древесное дитя, ее одежды - ветер, ей служит гроза. Не срезал тростника для свирели, не за русалочьими песнями шел, не болотные огни привели тебя; пришел сам. Твое сердце - цветок, твое тело - стебель, ты знаешь колыбельные леса и воды теперь, протягивай руки-лепестки к солнцу, оно не живет здесь. Горькая брусника растет у этих болот, красная ягода.

---

Я скучала. По зарослям малины и мальв, по походам в лес за черникой, по своему старенькому импровизированному этюднику, без живописи я жила словно кофейный гурман, лишенный джезвы, все мои наброски как чашки растворимого.
Заболеть в июле-это нужно еще умудриться, но август лукаво подмигивает, бубенцы в веселой руке звенят, я кутаюсь в рубашку и иду на кухню, босиком. Летний глинтвейн вкуснее зимнего, почти настоящий "глювайн", теплый целительный глеги, я делаю его из всего, что попадается под руку: вино, вишня, изюм, корица, гвоздика и перец, мускатный орех, лимон, мед. Можно позволить себе поболеть одним вечером, когда у тебя есть кружка вкусного антипростудного пойла и самый красивый в мире закат перед грозой, по заявкам.
Как люди начинают жить вместе? Я хочу, чтобы мой август постоял еще. Мне так необходимо это позднее лето, мой сезон гроз. Жду осени, планирую-радуюсь, но хочу, чтобы он задержался.
Хорошо, что ты приезжаешь.

Я скучала. Привет.

---

Несколько недель назад я выхожу обнаженной на балкон, смотрю на вечер и пытаюсь представить свою жизнь, что еще прежняя я никогда бы не сделала? Мне нравится жить так, и я не хочу назад. Преподаватель, друг, одна из самых клевских людей моей жизни выходит замуж и уезжает в Питер. Радуюсь за нее, но мне будет эгоистично не хватать ее присутствия здесь, привычного и так необходимого.
А я... я получаю возможность преподавать танцы, в которую сама еще не верю. Пусть получится, у каждого из нас.

---

Коли стане темно – не дивись у гору

Если прислушаться к себе, суметь почувствовать, что действительно тебе нужно в жизни, мир исполнит твое желание и опустит это сокровище бережно в твои руки.
Оттанцевали первый бал. Чувство, которого мне так не хватало - "живи моментом". Та другая я испугалась бы толпы, теперь же мне было все равно, что на нас смотрят, вот моя рука, мы танцуем на площади, и я чувствую твою руку, неожиданно включают музыку к большому фигурному вальсу, мы оставляем сумки у фонтана и кружимся, весь мир за гранью танца исчезает.
Кормить кота с ладони, шить платье, поздно возвращаться домой, букет ландышей и рыжих купальниц на моем столе, в комнате пахнет ландышами, чаем и звездным небом.
Первый день лета.

Когда-нибудь все мои вещи поместятся в рюкзак. И мне будет очень счастливо или грустно. Мне счастливо сейчас.

@музыка: Не вчи мене спiвати колискових

---

---

На библионочи, в самой, наверное, маленькой комнате библиотеки, где разместилось всего несколько человек, я совершенно неожиданно выхватила из беседы фразу, созвучную всем струнам моей души. Парень, Денис, человек с добрыми-добрыми глазами, простой в жестах, с вечным своим рюкзаком, который лежал тут же, у его ног, с несошедшим еще загаром, показывал нам слайды с презентацией своего путешествия по Камбодже и Вьетнаму, рассказывал о своих чудесных дорогах, о местах, что видел, и о людях, которых встречал. Я рассматривала фотографии смеющихся детей, коричневых пляжей, маленьких обезьян, храмов и улиц, названий которых не помню, смотрела на этого худого, яркого человека, и видела те же картины его глазами, в каждом жесте и слове его чувствовалось, что не прошло, не отпустило, все еще живут эти события внутри. Оттого-то и не читается дорожный дневник, еще слишком рано, не сейчас.
"Мир дружелюбен, если ты открыт миру, мир отнесется также и к тебе". Это абсолютно наверняка работает, ребята.

И, кажется, я понимаю, почему девушки танцуют вальс в длинных платьях. Чтобы скрыть неверные движения Никогда и подумать не могла, что вальс может быть таким красивым... и сложным таким. У меня кружится голова, впервые за долгое время я чувствую себя такой счастливой.

---

Среди голой земли запомнишь цветок камнеломки.
Небо - синим, осколочным - там, где нам,
Вдоль по берегу - травы горьки, их корни ломки -
Прорастать, стать частицей тем берегам.
Узнаю тебя в дерзких глазах и смешной рубашке.
Если в море опустишь ладонь - ты достанешь звезду.
Здесь беззимье, к востоку протянутся пашни,
Семя колосом станет, и цветом, и травы ждут.
Пахнет солью морской, в церкви делают желтые свечи,
Тропка тянет наверх, и здесь каждый - свободный гость.
Ты заснешь у костра, и тебе померещится вечер
Той страны, где закат налился в виноградную гроздь.
Деревянным распятием отмечен сутулый колодец,
Мы дойдем до него босиком, камни помнят тепло, берегут.
Этот свет - от тебя, и его отражают воды,
Можно пить и умыться, смотреть - и они не солгут.
Море словно смеется - певучей зубастой галькой
До лодыжек искусаны ноги, дышать легко.
Ты посмотришь назад, ты поймешь - ничего не жалко,
И вокруг - затаенно, светло, высоко.
Бездорожья пусты одичалым, дремотным покоем.
На десятую милю чудес - подожди, помолчим.
Я искала поля с белым клевером и левкоем,
Здесь для каждого - по делам его. Получи.
Флейта помнит живое тепло от шершавых ладоней.
Мне не вспомнить других мелодий, напополам,
Все, что нужно тебе, забери, унеси с собой, и
Верь дорогам, ручному огню и людским словам.

Солнце в море уйдет, вытянет золотистой каемкой.
Море небу поет, небо ищет покоя земли.
И в ладонях других - посмотри - прорастет камнеломка.
И не жаль, и не нам. Мы ведь тоже (ведь тоже?..)
дошли.

---

Тот, кто сочинил однажды зиму, знал наверняка, что ей должна предшествовать осень - любимое мое время, время радости и уюта, дикой лесной свободы.
Холодный ветер, которым сладко дышать, почти срывающий с мочек тяжелые серьги; я касаюсь высохших колосков полевых трав по дороге домой, солнце где-то за спиной, а то ли внутри, в кармане пальто зачем-то сохранен синий цветочек мышиного горошка. Мой дом щурится окнами на закат, дверная ручка еще теплая, всегда пахнет чем-то вкусным, я переодеваюсь в старый свитер и иду собирать сливу, смешные разноцветные листья, семена цветов - к будущей весне. Мне нравится готовить желтые овощи, клюквенный морс, компоты с шиповником и малиной, осенью я неожиданно подолгу обитаю на кухне, переставляя коробки и мешочки с травами, проверяя запасы корицы, гвоздики, бадьяна и имбиря - самых нужных осенних специй.
А вечером обязательно будет дождь, в такую погоду я заворачиваюсь в плед, забираюсь на подоконник и сманиваю с собой Сову, вместе мы смотрим с высоты на лес - живую темную волну, и я слушаю совичьи сказки.
Город встречает меня шипами, красными ягодами и золотыми листьями боярышника за старой оградой, первый снег похож на ирреальный танец - кому приходит в голову осыпать неотцветшее еще золото, неуснувшие ветви - белым снегом?.. Я любуюсь им из окна конференц-зала, у нас есть термос на всех и не хочется расставаться с теплым хирургическим халатом, хочется оказаться на улице под этим осторожным красивым снегом, который исчезает к обеду и возвращается в ноябре.
Рассветы ноября - тихие, пронзительно розовые и на удивление теплые, я выхожу на балкон в одной рубашке, и не чувствую холода, пью кофе и еще целых несколько минут позволяю себе стоять так, притворяясь, что не нужно никуда спешить.
В канун Самхейна я едва не попадаю в дтп, а следующую ночь встречаю в лучшем месте, мои волосы отросли и потемнели к зиме, я пытаюсь набрать любимую "как тебе живется, королева анна", но и гитаре хочется тишины в эту ночь, я надеваю теплую тунику поверх рубашки, чай пахнет мятой и медом, и мне достаточно вспоминать единственного человека в моей жизни, чтобы знать, что тепло и уют уже никуда не исчезнут.
А сейчас - темные вечера и гирлянда, крепкий кофе, забытое чье-то пяльце на подоконнике - все, все говорит мне, что пришла зима.

Картинка осени. Под "Немного Нервно" рисуется что-то непонятное и грустное, про цветную крапиву.

---

Дом, милый дом

Вот уж не ожидала от себя, что стану собирать рецепты.
vkusniahka.ru/vipehka/vkusnyj-pirog-k-chayu/
Ну а чем еще заняться утром в понедельник, если оно только для тебя? Получилось абсолютно непохоже на оригинал, но с малиновым вареньем и корицей вполне вкусно, никто не фырчал
Дом делает меня домашней.

---

Этой осени - обогреть нас всех, охранять.
Ни ремесел, ни сказок, ты чувствуешь? Я пуста.
Если что и запомнится от меня -
Пусть улыбкой останется на устах.

Мне щекотит ладони полынь-трава.
Побежит по полям мой клубок шерстяной.
Если б только умела я колдовать,
То давно я звалась бы тебе женой.

Эта осень, как сталь, весела, быстра,
Медноокая в инее-серебре.
Я за фенечку в серых сырых ветрах
Прячусь, будто за сказочный оберег.

Каждый прав, кто сумел отыскать тепло,
Унести для себя и другим сохранить.
Ты позволь обогреться своим костром,
Не обижу, придумаю, чем отплатить.

Эту осень - запомнить и не сменять,
Расплетать ее косы, любить, ласкать.
Придет женщина - взгляд горячей огня.
Под серебряной пряжкой красивый стан.

Обережное пламя не пустит лед,
Мое сердце возьми за ночной покой,
И тогда существа, что в огне живет,
Не коснется зима своей белой рукой.

В огрубевших руках прозвенеть бубенцам,
Как сберечь - навсегда позабыли мы.
Я еще налюбуюсь тобой вдосталь,
В подвенечных одеждах ждущей зимы.

---

"Где-то, где-то
В любимых парках укрылось лето,
И мелкий дождик на водосточной
Играет трубе.
Нырнуло эхо в дворы-колодцы,
По старой крыше гуляет солнце,
И пахнет кофе, и все кофейни
Зовут к себе"

Были в Питере.
Неприветливый мой, угрюмый, огромный, северный, - как же сладко возвращаться туда. Если бы у меня не было души, я не сомневалась бы, куда стоит поехать, чтобы ее отыскать.
Наступать на молодые зеленые желуди на Манежном, бесконечно гулять по набережным, натыкаться на уличных музыкантов, засесть в баре на Моховой и улакаться элем, гладить питерских котов, тех, которые каменные и настоящие, пялиться на дом Бродского, забрести во дворы на Пушкинской, пригреться в главном книжном, спасаясь от непогоды (или - питерской погоды; я забираюсь на подоконник со сказками Туве Янссон, ожидая Димку и поглядывая на метро сквозь муми-троллий мир, едва ли не мурлыкая от удовольствия: вот, что я стану читать в октябре - теплое заклинание от серого дождика за окном), снова и снова восхищаться Исаакиевским, встречать фаерщиков на Марсовом поле, заглядывать за ограду Летнего сада, вдоволь нашататься по музеям и пресытиться Эрмитажем (за двадцать минут до закрытия я нахожу выставку по древней Сибири и напрочь забываю о времени), отыскать волшебный магазинчик в каком-то тупике неподалеку от Невского - царство красок, подрамников, офортной и акварельной бумаги на любой вкус, подержанных книг - ммм.., пройтись босиком по камешкам Финского в Петергофе, побывать на блошином рынке и потерять там торговца малахитовыми бусинами, наткнуться на потрясающую реконструкцию древнерусских украшений (что им делать на Харлейдэвидсонфесте?), я нахожу изображения алконоста, макоши и коловрата на мельхиоровых и медных серьгах, и, кажется, мы разговариваем с продавцом целый час; показывать туристам, в какой стороне разводные мосты, а после - бежать туда самим.
Мне спокойно и радужно в этом городе всеми моими фенечками, всем моим существом.
По дороге домой читаю Никогде Геймана, а у женщины рядом замечаю Перекрестки Уильяма Пола Янга.

---

...а в саду растет шалфей.
С ним очень вкусный чай.

---

Тот знает)

Лес стоял себе с незапамятных времен. Под сенью его крон было место птичьим гнездам и звериным норам, опавшим хвоинкам и зарослям ежевики, это был добрый лес. А весной на его опушке качали нежными лепестками подснежники.
В этом лесу жила Рысь. Ее звали Кисточкой. Больше всего она любила гулять по своему лесу.
Однажды, когда подснежники уже отцвели, а в самомо лесном нутре пробудились от долгого зимнего сна быстрые звонкоголосые речки, теплый солнечный лучик упал на рысиный нос и разбудил Кисточку. Бродить по лесным тропам в тот день было особенно приятно, лес оживал, отряхивался, по-старчески кряхтел, разминая на ветру узловатые одеревеневшие суставы, деревья переговаривались между собой, делясь белыми сновидениями, и слушать их было легко и любопытно.
И любопытство привело Рысь в те места, где она не гуляла прежде. Это была обычная поляна, еще не скинувшая синеватый талый снег. Внимание Рыси привлекло яркое сияние за деревьями, Кисточка насторожилась, но нет, человеком здесь не пахло. На мягких лапах Рысь подкралась к поляне и увидела большой костер. Языки пламени словно танцевали, а среди них, не опасаясь огня, устроилось прекрасное существо: изящная ящерка с медной чешуей и золотыми глазами. Кисточки на рысиных ушках восторженно распушились.
- Ты кто? - спросила Рысь.
- Я - Саламандра, - ответило Прекрасное Существо. Золотые глаза мерцали среди языков пламени, похожие на две искорки.
- Ты очень красивая. - сказала Рысь, и приблизилась к костру.
Они подружились. Рысь приходила к поляне снова и снова, притаскивала сухие ветви для костра и мурлыкала рысиные колыбельные, а Саламандра танцевала для нее и рассказывала разные удивительные истории, которые нравились любопытной Кисточке.
Как-то Рысь спросила:
- Как тебя зовут?
- У меня нет имени. - прозвучал ответ, и Рысь стала звать Саламандру Даром. Время шло, на поляне, скрытой далеко в лесу, горел теплый костер, возле которого часто можно было увидеть пригревшуюся Рысь и Саламандру по имени Дар.
Но вот по всему лесу вспыхнули другие костры - осенние гроздья рябины. Небеса приносили с собой темные облака, больше похожие на тучи, потянуло холодом. И Саламанда стала болеть. Чешуя ее потускнела, Дар больше не танцевала и мало разговаривала с Рысью, свернувшись в клубочек в глубине костра, лишь только глаза ее по-прежнему светились ярче сентябрьских ранних звездочек.
- Мой костер скоро погаснет. - объяснила она.
- Нет, я не допущу этого, - пообещала Рысь. Кисточки поникли. - Я найду сухие ветви и листву, и твой костер будет самым ярким.
- Его не разжечь таким образом. - грустно сказала Саламандра. - Не уходи.
Рысь свернулась колечком вокруг ее теплого тела.
А утром Рысь увидела, что костер почти догорел - и не нашла своей Саламандры. Горестный мяв был похож на плач ребенка, именно тогда стали говорить, что в лесу творится неладное, и лучше возвращаться оттуда до сумерек.
- Она должна была вернуться к небесному огню, искать тепла, - сказал мудрый Филин, который-все-знает. - Иначе погибла бы здесь. Уже и так поздно, осень наступила и не сбережет огненных созданий, ее народ давно ушел.
И тогда Кисточка со всех своих лап помчалась в ближайшую деревню, где жил знакомый ей человек, с которым они порой вместе бродили по лесу. Человек, друг Рыси, дал ей крепкий волшебный мешок и помог собрать туда последние тлеющие угольки от костра Саламандры. Рысь отыскала самую высокую гору, взобралась на нее и тоже побежала по небесной дороге, чтобы помочь подруге найти небесный огонь и уберечь ее в пути от осеннего холода. А Человек стал рассказывать своим деткам эту историю, его негромкий и хрипловатый голос убаюкивал малышей, а огромная рука, с которой уже сошли ожоги от угольков, указывала на путешествующую по небу луну, и Человек говорил, что это Рысь ищет свою Саламандру.

---

Представь, Земля - хипстер (с)

Иногда мне кажется, что Август - весёлая светлокожая девушка с непослушными растрепанными волосами цвета спелой пшеницы и веснушками цвета мёда. Тоненькая, с переливчатым смехом, вся подсвеченная, в вышитой белой блузке и цветной юбке с яркой тесьмой; прозрачные бусины на запястьях, радужные нелепые фенечки, босая по росным полям, её мир - месяц радости, летящих паутинок и утренних поездов, ночных костров и дорожных песен; смотри на августовские звёзды, рассыпанные щедрой рукой, аккуратно переступай через колючие кусты лесной ежевики, приноси домой горсти крыжовника.
Украдкой можно увидеть её, быстроногую, танцующей, кутающейся в тёплый платок, протягивающей руки к небу - начинается сезон дождей; умываться небесной водой, веселиться до зари, но на маленьких, привыкших трудиться ладонях прячутся мозоли, оставленные серпом-месяцем.
Колосья, соцветия, чаши цветов, само солнышко любуется ею, ясноглазой, спешащей навстречу молодому Сентябрю, который одарит золотистыми хризантемами, пёстрыми осенними листьями и спелыми, налившимися плодами, бережно опустит в доверчиво открытые ладони красные рябиновые гроздья и обнимет заботливо и тепло, - старший брат.

---

*

Как-то меня спросили, что я делаю, когда мне плохо. Как справляюсь с этим. Когда мне плохо, я пишу сказки.

Когда засыпают светила на небе, дома и деревья,
Когда лиловее становится дикий вереск,
Приходят к небесным лугам светозарные звери,
Им Месяц играет на флейте, Двурогий Егерь.
Серебряный пес сторожит их игру до рассвета.
Резвятся полночные кони, белы и красивы.
Смеется, смеется в руках костяная флейта,
Взвиваются по ветру длинные-длинные гривы.
У девушки поступь неслышна, как самый ветер.
Тихи и странны ее песни, ловки ее пальцы.
Она вплетает в гривы бисер и ленты,
Кони спокойны, себя позволяют касаться.
Подходит без боязни, ласково холку тронет,
Монистом хрустальным звенит в белых гривах узда.
Зафыркают кони, и бусину если обронит -
Нам видно отсюда, как падает с неба звезда.
Цветы на холмах расцветают, похожи на жемчуг,
Их венчики будут сиять в темноте до рассвета.
Тому, кто отыщет поляну средь ночи, становится легче:
Ты сам - белоснежная в гриву вплетенная лента.
Но с первым лучом спрячет флейту свою добрый егерь,
Цветы потускнеют, опустят головки, увянут.
И кони уйдут - их до вечера ждет дальний берег,
И девушка пса позовет и покинет поляну.

По яркой цветной золотистой лучистой дороге,
Когда небеса расцветут розовым и багряным,
В лучи облачившись, Рассветное Солнце сходит,
И новые звери, ликуя, придут на поляну.
У рыжей пастушки бубенчики в косах, веснушки на коже,
Глаза-лазуриты весельем и смехом горят.
Приспустит рукав, руки в легком движении сложит -
И стаи сверкающих птиц пролетят по полям.
По воздуху перьям янтарным потоком взвиться.
В час солнца никто не посмеет задумать лиха.
Пастушка смеется, ликующий танец длится,
На страже стоит медноокий грифон.
У юноши палочки-руки и кольца из прутьев,
И белым и алым подобраны ленты в тон.
Тихонько свистит, и как только представится случай -
Лучи и искристые блики может поймать он.
Подброшенный в воздух ловец - невесомые перья,
Окрасятся к сумеркам ленты в алый,
И если с тобой мы посмотрим в окно теперь, то
Увидим, что небо алеть предзакатно стало.
...а к вечеру небо прозрачным и синим станет,
От края до края, лазурным, простым, необъятным.
Светлей оперение птиц, замедляется плавный танец,
И катится ивовый с лентами шар к закату.
Теперь, посмотри, засыпают дома и деревья,
И первые звезды сияют, и отгорел закат;
И скоро придут на поляну полночные звери,
И флейта уже поет, и песня ее близка.

Когда лиловее становится горный вереск,
Когда засыпают светила и засыпаем мы,
Играет на флейте волшебной двурогий егерь,
И длинные гривы коней прячут сказки и сны.
Когда на рассветной заре птицы кружатся в танце,
Светлее становится мир, синева, высота...
Поэтому в солнечный день вдруг потянет смеяться,
И каждое перышко - радость кому-то, живая мечта.
Моей же задачей - рассказывать тихо сказки,
Укрыть одеялом, чтоб добрыми были сны.
Про солнце и небо, и ночь, что получится скрасить,
Когда засыпают светила, и засыпаем мы...

---

Я забросила рисовать именно тогда, когда это стало у меня получаться, но я рисую, как чувствую, это будто мир души. В портретных зарисовках пока не выработалось собственного стиля и штриха, но если я хочу рисовать кого-то, я думаю об этом человеке, о радости, которую принесу, - портрет получается... Каким-то волшебным почти образом, но получается.
(Я очень долго охотилась за твоей улыбкой. И, кажется, так и не сумела поймать)

---

Собирать клубнику в такое утро - особенное удовольствие. Такие утра, тихие, ясные, прозрачные от солнца, хочется тоже собрать - в дневник. Сова играет с бабочками в клеверной кочке, мы нарочно не трогаем дикий душистый островок, засушенные головки клевера останутся на кухне и окажутся в чае когда-нибудь осенью. Я открываю окна и выхожу в сад за жасмином, приношу букет домой - на гибких ветвях и белых лепестках приютились дождевые капли, мое платье, мои ноги мокрые, как лапы и брюшко Совы. Она забирается ко мне на колени, я окончательно прощаюсь со светлым платьем, а Сова довольно мрррчит. Мы пьем чай.
Завтра первый экзамен.

---

Прошедший мимо вроде бы и самый замечательный день города все равно. Подступающие первые летние дни с быстрыми дождями и отцветающими тюльпанами на площадях облачают меня в красную вышитую рубашку, земляничный шарф и яркие фолковые ботинки. Я наконец-то вижу Марию, загорелая и похорошевшая, рассказывает мне о недавней поездке в Иерусалим; стоим, облокотившись о сооруженную перед сценой ограду и я почти физически ощущаю, как светлеет внутри. Новые - новые для меня - люди находят нас, я увлеченно рассматриваю пеструю радужную фенечку Лены. Теплый смешной дождь накрывает нас, прячемся под машкиным зонтиком - вчетвером.
Забираю с полки ближайшего магазина приглянувшийся черничный торт, нахожу старенького рыжего кота на остановке. Он мурчит, ласкается, тычется мне в ладони и лижет руки, а я, осмелев, запускаю пальцы в пушистый кошачий мех, трогаю чуткие уши; кот оккупирует мои колени, и, кажется, я успеваю рассказать ему все-все про огромное сияющее чувство внутри. Я дожидаюсь Полюшку, мы приносим домой сирень; встреченная левочка протягивает нам котенка - мокрый черный клубок. Я оказываюсь в саду и понимаю, что это - самый чудесный сад из тех, что я видела, именно такой, каким должен быть сад в моем понимании: тихий, уютный, зеленый, выращенный трудолюбивыми руками; у каждого человека где-то в мире должно быть такое место, такой сад.
Ужинаем на веранде; теплые, согретые в ладонях разноцветные бусины брелока от ключей переливаются в моей руке. Засыпаю я под мирное тиканье часов (почти как дома), в комнате пахнет сиренью, приятно думать о том, что мы нашли счастливый пятилепестковый и желание сбудется, а где-то за окном идет дождь.
Посты чаще всего пишутся в маршрутках по пути домой, дома на кухне букет из синих и желтых полевых цветов, просто дорогие моменты, которые хочется запоминать, которых хочется снова и снова.

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Известный дайриковец и любимый автор писал, что брошенным котам - звездные дороги и крыши. Как бы увязать эти разрозненные, пыльные, светлые чудеса с описанием обыкновенной жизни? Очень похожее ощущение было, краткое и ...пустое. Было никак. Заново вставать на лапы, заново учиться всему... даже рассказывать о себе почему-то.
Я тоже встречала людей, дающих приют. И чаще это была даже не крыша над головой, а какой-то внутренний уют, когда лечат словом, чаем, чем-то другим, очень хрупким и дорогим... частью себя, своего опыта? Своей звездной пыли?.. Принимала это засыпающее в ладонях тепло горстями, бережно, благодарно, по-кошачьи осторожно, стараясь взять не больше, чем сумею вернуть... Не так, как раньше - отрывисто, доверчиво, целиком.
Левел ап? Да ну его нафиг. Минус к выносливости, плюс к харизме. Моя неправильная страна оказалась на долю более чудесной, нежели гребаной. Но сколько уже можно ходить возле закрытой двери, рассыпая сияющее крошево? Что мое - у меня останется. И свобода - тоже.


"За дверью были звезды - целое море звезд.
...поэтому он шел себе, шел, глядя на звезды, запутавшиеся в траве..."