добрых дорог
Давай-ка мы сегодня забудем о простуде, свернулся одиноко в прихожей старый шарф. Пусть перебор гитарный по кухне льется чудом, и пусть ему украдкой откликнется душа. Я, может, не сумею прогнать твои невзгоды - я не волшебник вовсе, так, иногда грешу; Давай закроем окна от бед и непогоды, и чтоб не скучно было, я сказку расскажу.
Когда-то мир был шире, сильнее были ветры и злее были зимы, не как у нас теперь: Коль заметет дороги, не сыщешь и просвета, хотел бы, да не выйдешь, не выступишь за дверь. Узорочьем-всполохом от края и до края полночною порою светились небеса. представится увидеть - застынешь, замирая: таких чудес нарочно не выдумаешь сам. И оживали звезды, им песни пела вьюга, и солнце уходило, прощалось до весны... Вот чай с малиной, выпей. Да не гляди с испугом - не так все страшно, если дрова запасены. Иные говорили, что Ледяная Дева в одеждах инеистых ступала по земле, Что солнце уменьшалось, тускнело, холодело - и новый яркий камень в венце ее горел. Охочие умельцы, бывало, находились, за солнышком-рубином, за ласковым теплом. Теплее одевались, надолго уходили, как словом добрым вслед им скрипел тихонько дом. Но с Ледяной Хозяйкой поспорить - злая штука, заманит, зачарует, оставит верных слуг... Ищи тропу по звездам, по бересте, аукай, ищи пути к деревне, к жилью, к огню, к теплу. Потом, под кружку грога, придвинувшись к камину, шептали нам о чудных, диковинных делах: О плаче ночной вьюги, о бесконечных зимах, о неизвестных зверях, чья шерсть из серебра. Что в старом нашем лесе, знакомом до пенечка, деревья будто ходят, и ветви их длинны; Что спутаны дороги, что холод лютый очень, что засыпает время и оживают сны. Под треск поленьев в печке, под вскрики изумленных струились их рассказы, негромки и странны. Посмотришь - вроде трезвы, лишь взгляд чуть отрешенный... да руки (я касался) их были холодны. О Белой Деве толков и споров было столько, - лишь успевай подслушать, смотри по сторонам. Рассказчики мрачнели и говорили только, что солнце до весны ей нужнее, чем всем нам.
Вот так и зимовали - до тонких первоцветов, до новых птичьих песен, до светлых вешних зорь; Посмотришь - заливает окно веселым светом, и талою водою морозный стал узор. В былые дни иначе приметам доверяли: покрепче рукавицы - не подведет рука. Бывало, замерзали, и ночи удлинялись, но солнце возвращалось - и таяли снега. А люди, как и ныне, не промах были шибко, пусть далеко до весен и вьюга бьется в дверь, Вот сердце - тоже солнце, вот светится улыбка, и вот тому, кто рядом, становится теплей. Ну, что же, наша сказка, как повод скрасить вечер пусть доброю приметой сбывается потом. Теплом твоей улыбки ночной мой сказ отмечен - и холодам нет шансов теперь попасть в наш дом. Пора и спать ложиться, пусть звезды шепчут сказки, моим ль земным рассказам до светлых их чудес... Пусть бархат-сон приходит, весенне-юн и ласков, я позабочусь, чтобы он появился здесь. В обычнейшей квартире обычной зимней ночью случайно прорастают частицы волшебства. Морозы нам не страшны, пусть зимы долги очень. Я здесь. Я не устану подбирать слова.
Когда-то мир был шире, сильнее были ветры и злее были зимы, не как у нас теперь: Коль заметет дороги, не сыщешь и просвета, хотел бы, да не выйдешь, не выступишь за дверь. Узорочьем-всполохом от края и до края полночною порою светились небеса. представится увидеть - застынешь, замирая: таких чудес нарочно не выдумаешь сам. И оживали звезды, им песни пела вьюга, и солнце уходило, прощалось до весны... Вот чай с малиной, выпей. Да не гляди с испугом - не так все страшно, если дрова запасены. Иные говорили, что Ледяная Дева в одеждах инеистых ступала по земле, Что солнце уменьшалось, тускнело, холодело - и новый яркий камень в венце ее горел. Охочие умельцы, бывало, находились, за солнышком-рубином, за ласковым теплом. Теплее одевались, надолго уходили, как словом добрым вслед им скрипел тихонько дом. Но с Ледяной Хозяйкой поспорить - злая штука, заманит, зачарует, оставит верных слуг... Ищи тропу по звездам, по бересте, аукай, ищи пути к деревне, к жилью, к огню, к теплу. Потом, под кружку грога, придвинувшись к камину, шептали нам о чудных, диковинных делах: О плаче ночной вьюги, о бесконечных зимах, о неизвестных зверях, чья шерсть из серебра. Что в старом нашем лесе, знакомом до пенечка, деревья будто ходят, и ветви их длинны; Что спутаны дороги, что холод лютый очень, что засыпает время и оживают сны. Под треск поленьев в печке, под вскрики изумленных струились их рассказы, негромки и странны. Посмотришь - вроде трезвы, лишь взгляд чуть отрешенный... да руки (я касался) их были холодны. О Белой Деве толков и споров было столько, - лишь успевай подслушать, смотри по сторонам. Рассказчики мрачнели и говорили только, что солнце до весны ей нужнее, чем всем нам.
Вот так и зимовали - до тонких первоцветов, до новых птичьих песен, до светлых вешних зорь; Посмотришь - заливает окно веселым светом, и талою водою морозный стал узор. В былые дни иначе приметам доверяли: покрепче рукавицы - не подведет рука. Бывало, замерзали, и ночи удлинялись, но солнце возвращалось - и таяли снега. А люди, как и ныне, не промах были шибко, пусть далеко до весен и вьюга бьется в дверь, Вот сердце - тоже солнце, вот светится улыбка, и вот тому, кто рядом, становится теплей. Ну, что же, наша сказка, как повод скрасить вечер пусть доброю приметой сбывается потом. Теплом твоей улыбки ночной мой сказ отмечен - и холодам нет шансов теперь попасть в наш дом. Пора и спать ложиться, пусть звезды шепчут сказки, моим ль земным рассказам до светлых их чудес... Пусть бархат-сон приходит, весенне-юн и ласков, я позабочусь, чтобы он появился здесь. В обычнейшей квартире обычной зимней ночью случайно прорастают частицы волшебства. Морозы нам не страшны, пусть зимы долги очень. Я здесь. Я не устану подбирать слова.